- •Раздел I
- •Глава 1
- •1.1. Двойственность предмета семантики
- •1.2. Место семантики в кругу традиционных лингвистических дисциплин
- •1.3. Становление семантики как самостоятельного раздела языкознания
- •1.4. Основные направления и школы
- •Глава 2
- •2.1. Общие свойства языкового знака
- •2.2. О характере связи между означаемым и означающим в знаке
- •2.3. Значения «значения»
- •3.1. Типы значений, выделяемые по уровневон принадлежности означающего
- •3.2. Типы значений, выделяемые по степени их обобщенности
- •3.3. Типы значений, выделяемые
- •3.4. Типы значений, выделяемые
- •Раздел II
- •Глава 1
- •Глава 1. Лексическая семантика, лексикология и лексикография 73
- •3.1. Сигнификативный компонент
- •3.2. Денотативный компонент
- •3.3. Прагматический компонент
- •Глава 4
- •4.1. Значимость слова
- •4.2. Семантическое поле
- •4.3. Корреляции семантического поля
- •5.1. Общая идея компонентного анализа значения
- •5.2. Ранние варианты компонентного анализа значения
- •5.3. Принципы компонентного анализа значения в Московской семантической школе
- •Глава 6
- •4. Речевое взаимодействие
- •Сдефектон
- •Характеризующее человека как разумное существо
- •Коммуникация мыслей и чувств с помощью языка
- •1. Обязательства
- •Глава 7
- •7.1. Способы представления семантических отношений
- •7.2. Семантические валентности лексемы как семантические отношения, обусловленные ее лексическим значением
- •7.3. Сочетаемость лексемы
- •7.4. Взаимосвязь между лексической синтагматикой и парадигматикой
- •X made the door open «X сделал так, что дверь открылась»,
- •Глава 8
- •8.1. На пути от актуальных значений к узуальным: моносемия vs полисемия
- •8.2. От узуальных значений к виртуальным: полисемия vs омонимия
- •8.3. Семантическая структура многозначного слова. Эпидигматика
- •8.4. Взаимосвязь между лексической парадигматикой и эпидигматикой: анализ конкретного примера*
- •9.1. Экспериментирование с контестами употребления
- •9.2. Эксперименты с использованием денотата слова
- •9.3. Семантические тесты
- •9.4. Конкретный пример
- •Француз
- •Русский
- •Раздел III
- •Глава 1
- •1.1. Значение предложения и смысл высказывания
- •1) Другое дело — форма слова (словоформа), которая может быть правильно игё неправильно построенной (ср. Формы глагола бежать — беги и *6ежи).
- •1.3. Логико-семантические отношения между предложениями
- •1.4. От семантических отношений между предложениями к семантической структуре предложения: пресуппозиция и ассерция
- •2.1. Пропозициональный компонент семантики предложения
- •2.2. Коммуникативный (упаковочный) компонент семантики предложения
- •2.3. Прагматический (иллокутивный) компонент семантики предложения
- •Глава 3
- •3.1. Тип значения, для описания которого используется метаязык: лингвистическое или логическое значение?
- •3.2. Все ли в значении предложения может и должно фиксироваться средствами семантического языка? (к вопросу о полноте семантического описания)
- •3.3. Словарь метаязыка
- •3.4. Синтаксис (грамматика) метаязыка
- •3.5. Метаязыковые средства для отражения различных аспектов смысла предложения-высказывания
- •3.5.4. Метаязыковые средства для репрезентации прагматического (иллокутивного) компонента семантики предложения-высказывания
- •Глава 4
- •4.1. Семантическая структура общевопросительного предложения (овп) и ее отражение в семантическом представлении
- •4.2. Формальная структура общего вопроса
- •4.3. Семантическое описание основных типов общих вопросов в русском языке
- •278, 281 Адресат 1 [речевого акта] 40 адресат 2 [семантическая валентность /
- •Кая информация денотативная
- •120, 224 Каузация 279
- •40,100 Квантификация 238, 239
- •12, 81, 92, 93 Константа 223, 277
- •309, 310, 315 Объект 1 [тип сущностей] 10, 38, 40, 41, 59,
- •34, 131,141, 217 Означающее (semainon, signiflant) — план
- •146, 248 Перевод 68
- •141, 145, 201, 230, 251, 253, 262 Подчеркивание 103, 119, 251 познание 27, 43,47, 296
- •Вого выражения] 16, 64, 90 правильность [языкового выражения] (ср. Аномальность) 9, 201
- •(См. Также семантическая интерпретация, семантическое представление) 22, 305
- •143, 219, 225, 227, 250, 251, 256 Обязательный (см. Также актант (се-мантический)) 106, 140, 144, 220, 248,249
- •253, 260, 263, 288, 294, 313 Смысл
- •280, 282 Язык искусства 31
- •Глава 5. Компонентный анализ лексического значения 109
- •Глава 7. Лексическая синтагматика и средства ее описания . I
- •Глава 8. Моносемия, полисемия, омонимия • №6
- •Глава 1. Предложение как объект семантического исследования 198
- •Глава 2. Основные компоненты плана содержания предложения 217
- •Глава 3. Семантические метаязыки для описания смысла
- •Глава 4. Конкретный пример; семантическое описание общевонросительных
3.3. Прагматический компонент
И денотат, и сигнификат слова, хотя и по-разному, отражают в составе лексического значения именуемый данным словом объект реального или воображаемого мира. И в этом плане они противостоят прагматическому слою значения слова, который содержит информацию об отношении человека, использующего данное слово, к обозначаемому словом объекту или к адресату сообщения, а также специфическую для данной лексемы информацию о тех речевых действиях, которые можно осуществлять с ее помощью (о ее прагматических функциях).
В литературе по лексической семантике нет единого общепринятого термина для обозначения этого слоя значения, так же как нет единства и в вопросе о том, какие явления относятся к этому слою и как их описывать. Соответствующая лексическая информация может называться прагматической [Апресян 1974], [Апресян 1995], коинотативной [Телия 1986], экспрессивной [Городецкий 1969], [Шмелев 1973], стилистической [Винокур 1990]. Такой разнобой в терминологии и во взгляде на проблему связан с тем, что данный аспект значения слова стал объектом пристального внимания исследователей сравнительно недавно, в связи с общей переориентацией лингвистических исследований — переходом от анализа языка как системы знаков к анализу функционирования этой системы в речевом общении. Прагматическая информация в лексическом значении неоднородна по своему составу. Ниже мы рассмотрим три ее разновидности.
3.3.1. Отношение говорящего к обозначаемому
Большинство слов языка не содержат в своем значении информации об отношении говорящего к тому объекту или явлению, которые они обозначают. Ср, такие слова, как смотреть, лошадь, политик, проект, пахнуть, помощник. Но наряду с ними существуют слова, в значении которых при сопоставлении со значениями вышеприведенных слов выделяется компонент, отражающий эмоционально-оценочное отношение говорящего к обозначаемому объекту. Так, глагол таращиться обрзначает то же действие, что и смотреть, но помимо этого в его значение входит информация о том, что говорящий считает, что обозначаемое действие (смотреть) неуместно, и что тот, кто смотрит, неприятен говорящему из-за этого. Аналогично этому, кляча — это та же лошадь, но лошадь, которая получает отрицательную оценку говорящего и по этой причине вызывает у него отрицательные эмоции; политикан — политик, взгляды и способ действий которого говорящий осуждает, прожект — проект, который говорящий оценивает отрицательно, считая его исполнение нереальным, пособник — помощник в деле, которое говорящий оценивает отрицательно.
Слова, в которых эмоционально-оценочное отношение содержится в прагматическом компоненте лексического значения (и значит, это всегда отношение говорящего, а не кого-либо еще), следует отличать от других типов слов, лексическое значение которых иначе связано с эмоциональным и оценочным отношением. В этой связи прежде всего следует обратить внимание на слова, в которых эмоциональное отношение или оценка относятся к денотативному и / или сигнификативному слою их значения, Это, во-первых, слова типа любить, нравиться, ненавидеть, раздражаться и т.д. Слова такого типа ничего не сообщают об отношении говорящего к обозначаемому данным словом явлению. Так, употребляя предложение Петя любит Машу, говорящий никак не выражает своего отношения ни к Маше, ни к Пете, ни к чувству Пети к Маше. (Конечно, произнося это предложение, он может выразить свои чувства по поводу сообщаемого, но уже невербальными средствами: тембром голоса, тоном, мимикой и т. п.) Во-вторых, есть слова типа хороший, плохой и т. п., которые могут служить для прямого и непосредственного выражения говорящим соответствующей оценки некоторого объекта, как, например, в предложении Эта лошадь плохая. Данные слова отличаются от тех, в которых денотативный и / или сигнификативный слой заполнены объективной, т. е. не эмоциональной и не оценочной информацией, а эмоция либо оценка составляют содержание соседствующего с ними прагматического слоя. Вот почему последний часто называют «окраской» или «фоном».
Следует также особо остановиться на словах типа скупой или храбрость, которые называют свойства или явления, за которыми в обществе закреплена определенная оценка. Быть скупым или трусливым, по общему мнению носителей русской культуры, плохо, а быть храбрым или гостеприимным — хорошо. Однако эти слова не заключают в себе информации об отношении говорящего к данным свойствам или явлениям, поскольку, вообще говоря, возможна индивидуальная, противоречащая общепринятой точка зрения на данные явления. Взять хотя бы скупость. Одна из русских пословиц гласит: «Скупость не глупость», т. е. в принципе не исключено, что человек, характеризующий кого-либо как скупого, не выражает при этом собственного отрицательного отношения к его превышающему норму стремлению сохранять в своем владении принадлежащие ему материальные ценности. В отличие от этого, если используется для описания того же самого свойства слово скупердяй, то никаких сомнений в отрицательном отношении говорящего к этому свойству не возникает. Следовательно, отрицательная оценка соответствующей черты характера человека говорящим входит в значение слова скупердяй, но не слова скупой, а в денотативно-сигнификативном аспекте они совпадают.
До сих пор мы рассматривали слова, в лексическом значении которых отношение говорящего к обозначаемому объекту (в частности, эмоционально-оценочное) в качестве прагматического слоя значения соседствовало с непустыми денотативным и сигнификативным слоями. Но существуют слова, все лексическое значение которых сводится к прагматическому: информации об отношении говорящего к объектам или явлениям, обозначенным с помощью других слов. Например, целый X (в предложениях типа Он съел целых три конфеты) и всего X (в аналогичном контексте: Он съел всего три конфеты). Все содержание этих слов сводится к информации о том, что в случае целый X говорящий считает, что X — это много, а в случае всего X говорящий считает, что X — это мало.
3.3.2. Отношение говорящего к адресату
В прагматическом слое лексического значения может содержаться информация об отношении говорящего к адресату: о том* как говорящий оценивает свой социальный статус по отношению к статусу адресата, о том, какие чувства говорящий испытывает по отношению к адресату.
Выше, в разделе 1.3.3, мы привели пример информации этого типа в значении слова мама: говорящий испытывает положительное эмоциональное отношение либо к самому обозначаемому лицу, либо к адресату.
Если учесть правило речевого этикета, требующее в официальных ситуациях минимизировать выражение говорящим своего эмоционального состояния, то это объяснит наблюдаемые ограничения на условия употребления этого слова. По своему прагматическому значению слово мама близко к диминутивам типа водичка, кашка, маслице, прагматический слой значения которых Ю.Д.Апресян описал как указание на то, что говорящий испытывает положительные эмоции, когда думает о каком-то t предмете или — в связи с этим предметом — о своем адресате [Апресян 1995: 145].
В другой работе того же автора ([Апресян 1986], перепечатано в [Апресян 1995]) рассматривается еще один вид отношения говорящего к адресату, связанный с оценкой говорящим дистанции между собой и адресатом. Проанализировав весьма сложный спектр употреблений местоимения ты, Ю. Д. Апресян приходит к выводу, что ограничения на его употребление могут быть легко выведены из ее прагматического значения, если последнее сформулировать следующим образом: говорящий включает адресата в свою «личную сферу». Понятие личной сферы говорящего определяется при этом как относительно самостоятельный фрагмент наивной модели мира, в который «входит сам говорящий и все, что ему близко физически, морально и интеллектуально: некоторые люди; плоды труда человека, его неотъемлемые атрибуты и постоянно окружающие его предметы; природа, поскольку он образует с ней одно целое; дети и животные, поскольку они требуют его покровительства и защиты; боги, поскольку он пользуется их покровительством, а также все, что находится в момент высказывания в его сознании» [Апресян 1995: 645-646]. Отметим, что хотя употреблением слов типа мама или сметанка говорящий может выражать положительные эмоции по отношению к адресату и тем самым в некотором смысле приближаться к нему, сокращать разделяющую их дистанцию, это не влечет за собой обязательного включения адресата в личную сферу говорящего, ср. вполне допустимое сообщение секретарши, адресованное начальнице: Вам звонила ваша мама, в котором выражение положительных эмоций говорящим по отношению к адресату с помощью выбора номинации мама (а не мать) сопровождается маркировкой с помощью местоимения Вы того факта, что адресат не входит в личную сферу говорящего.
Следующие два вида прагматической информации не входят в лексическое значение.
3.3.3. Информация о прагматических функциях лексемы
Прагматическими функциями лексемы мы будем называть те речевые действия, которые говорящий может осуществлять с ее помощью. Ясно, что как и в случае с референтом (= актуальным денотатом) слова, о прагматической функции слова можно говорить только тогда, когда оно рассматривается в составе высказывания, употребленного в речи, т. е. как словоупотребление, а не как единица лексической системы. В обычном случае спектр прагматических функций словоупотреблений лексемы выводится из ее лексического значения. Такие функции Ю.Д.Апресян предложил называть тривиальными. Так, тривиальными функциями лексем, относящихся к названиям лиц по их профессии, являются функция номинации, или функция введения в общее поле зрения говорящего и адресата класса лиц, являющегося денотатом данной лексемы, и функция обращения к лицу, входящему в этот класс; тривиальной прагматической функцией формы повелительного наклонения глагола является функция побуждения: говорящий побуждает адресата сделать так, чтобы начала иметь место ситуация, обозначенная глаголом; тривиальной прагматической функцией вводных слов, называемых показателями достоверности сообщения, является именно указание на степень достоверности сообщения, в составе которого они употреблены.
Кроме, того у лексем могут существовать нетривиальные прагматические функции, т. е. функции, не выводимые непосредственно из ее лексического значения, или индивидуальные ограничения на употребление в той или иной тривиальной функции. Поскольку такие отклонения от стандартного для лексем определенного класса спектра функций являются индивидуальным, идиосинкретическим свойством лексемы, они должны рассматриваться лексической семантикой как тип лексической информации прагматического характера.
Приведем некоторые примеры таких отклонений. Первый пример связан с прагматической функцией имен. В принципе, лексемы, обозначающие лиц по роду их занятий, могут (с разной степенью этикетности) быть употреблены в функции обращения к лицу, находящемуся при исполнении своих профессиональных обязанностей, а иногда и вне такого ситуативного контекста (ср. обращения в высказываниях Извините, профессор; Солдат, закурить не найдется?; Эй, кузнец-молодец, захромал мой жеребец, ты подкуй его опять!; Официант, принесите две порции мороженого и т. п.). Однако могут существовать пары совпадающих по значению лексем того же класса, одна из которых специализирована в функции обращения, а другая в ней употребляться не может. Так, из двух лексем — доктор и врач, вторая никогда не употребляется в функции обращения к человеку данной профессии при исполнении им своих обязанностей. Это ограничение на употребление нельзя объяснить исходя из лексического значения слова, оно представляет собой независимый элемент прагматической информации, связанной именно с данной лексемой.
Второй пример, связанный с прагматической функцией глаголов, рассматривается в работе {Апресян 1995: 149-150}. Глагол знать в конструкции с придаточным изъяснительным, вводимым союзом что, будучи употребленным в императиве, не имеет тривиальных прагматических функций, свойственных этой форме глаголов — функций побудительного типа (приказ, требование, просьба и т, п.), а приобретает нетривиальную функцию сообщения собственного знания, т. е., говоря Знай, что Р, Г имеет в виду следующее: «Я знаю, что Р; я считаю, что ты не знаешь, что Р; я считаю, что знание Р важно для тебя; я хочу, чтобы ты знал, что Р и поэтому говорю, что Р».
Третий пример нетривиальной прагматической функции связан с вводными словами. В работе [Баранов, Кобозева 1984] сделано наблюдение, что некоторые вводные слова — показатели достоверности сообщения могут независимо употребляться в функции ответа на общий, или да-нет вопрос (ср. Он устал? — Конечно (вероятно, пожалуй и некоторые др.)). Это свойственно далеко не всем лексемам этого класса (ср. Он устал? — * Верно (кажется, чего доброго и некоторые др.)), причем данное различие в функционировании лексем никак не мотивировано их сигнификативным значением, и следовательно также представляет собой независимый элемент прагматической лексической информации.
3.3.4. Коннотации лексемы
Еще один важный тип лексической информации, который относят к прагматике слова, — это коннотации, иногда называемые также (семантическими) ассоциациями. В настоящее время под коннотациями лексемы понимаются «несущественные, но устойчивые признаки выражаемого ею понятия, которые воплощают принятую в данном языковом коллективе оценку соответствующего предмета или факта действительности» [Апресян 1995: 159], «отражают связанные со словом культурные традиции, господствующую в данном обществе практику использования соответствующей вещи» [Апресян 1974: 67]; или «совокупность... закрепленных в культуре данного общества ассоциаций», образующих сопутствующие лексическому значению «содержательные элементы, логические и эмо-тивные, которые складываются в стереотип» [Battmlnski 1980: 13-14]. Очевидно, что коннотации отличаются от прочих видов прагматической информации тем, что они включают в себя отсылку не к индивидуальному пользователю знака — говорящему, а к языковому коллективу. Так что говорящий, используя лексему, имеющую определенные коннотации, не выражает этим своей личной оценки обозначаемого объекта, как это было в случае оценки, входящей в прагматический слой лексического значения слова (см. примеры эмоционально-оценочных прагматических элементов значения, приведенные выше, в 3,3.1).
Примером коннотаций служат признаки 'упрямства' и 'тупости' у слова осел; признак 'монотонности' у слова пилить, признаки 'быстроты' и 'непостоянства' у слова ветер. Коннотации лексем объективируются в целом ряде явлений, принадлежащих языку или речи. К языковым проявлениям коннотаций, т.е. таким, которые зафиксированы в системе языка, относятся переносные значения (ср. переносное значение 'тупой и / или упрямый человек' у слова осел), привычные сравнения (ср. упрямый как осел), значения производных слов (ср. ветреный в значении
'легкомысленный'), значения фразеологизмов (ср. как ветром сдуло, что означает быстрое исчезновение кого / чего-либо).
К числу объективных проявлений коннотаций следует отнести и явления речи, которые обычно не фиксируются словарями, но с достаточной регулярностью воспроизводятся в процессе порождения и интерпретации высказывания с данной лексемой или ее дериватом. Одно из таких явлений — это относительное единообразие в интерпретации носителями языка псевдотавтологических конструкций вида X есть X, например, Немец есть немец (см. [Grice 1975:42], [Падучева 1985:42], [Апресян 1988:40]). С формально-логической точки зрения такие высказывания тавтологичны (истинны в силу своей формы), а значит должны были бы избегаться в речи как неинформативные (предикат не сообщает ничего нового о субъекте). Однако этого не происходит: они воспринимаются как вполне нормальные высказывания, которые информативны именно благодаря тому, что в них субъекту X в неявной форме, имплицитно приписывается свойство, устойчиво ассоциируемое в сознании говорящих с сущностями данного типа. В частности, как показало экспериментальное исследование, о котором мы подробнее расскажем в разделе 11.9А, в приведенном примере псевдотавтолоши немцу с высокой степенью регулярности приписываются такие свойства, как 'аккуратность' и 'педантизм', которые, как выясняется, устойчиво связаны в сознании носителя русского языка с этнонимом немец, безусловно не относясь при этом к существенным признакам соответствующего денотата, составляющим лексическое значение этнонима.
К речевым проявлениям коннотаций лексемы X относится также эффект сужения круга ее правдоподобных синтагматических партнеров Р, своего рода ограничение на сочетаемость, наблюдаемое в специфических диагностических конструкциях. Так, например, конструкция Он X, но он P, как показано в целом ряде работ о семантике союза но, имплицирует мнение говорящего 'X должен быть не Р' или 'X в норме не Р' (см., например, [Левин 1970], [Санников 1986]). Если в эту конструкцию на место Р подставить имя коннотативного признака лексемы X, то мы получим неестественное, странное, аномальное высказывание, ср., например, Он холостяк, но он неприхотлив в быту / неухоженный / беспечный при абсолютной естественности Он холостяк, но он очень домовитый / ухоженный J человек весьма обстоятельный и серьезный.
Коннотации специфичны для каждого языка. Л. В. Щерба отметил следующее различие между русским словом вода и обозначающим то же вещество французким словом еаи: «Французское еаи, как будто вполне равно русской воде; однако образное уотребление слова вода в смысле 'нечто лишенное содержания' совершенно чуждо французкому слову, а зато последнее имеет значение, которое более или менее можно передать русским отвар (еаи de lis, еаи d'orge). Из этого и других мелких фактов вытекает, что русское понятие воды подчеркивает ее пищевую бесполезность, тогда как французкому еаи этот признак совершенно чужд» (Щерба 1958: 86]. И таких примеров великое множество. Так, в русском языке слово березка связано с такими коннотациями, как «женственный», «стройный», а название той же породы дерева в норвежском языке связывается с признаками стойкости и выносливости. Слово слон в русском языке имеет коннотацию 'тяжеловесности', 'неуклюжести' (ср. топать, как слон; как слон в посудной лавке), а в санскрите его переводной эквивалент gadja — коннотацию 'легкости', 'грациозности' (ср. gadjagamini «легкой походкой» букв, «слоновой»). Коннотации слов чужого языка носителю данного языка чаще всего неизвестны, и поэтому при желании снять отрицательные коннотации, имеющиеся у исконного слова своего языка в него вводится путем заимствования переводной эквивалент, лишенный этих коннотаций, и приобретающий в заимствующем языке коннотации, связанные с представлениями о той стране, из языка которой взят синонимичный неологизм. Ср. следующее справедливое и весьма актуальное рассуждение нелингвиста на эту тему, напечатанное в одной из газет: «Вольное или невольное стремление стереть различия между добродетелью и пороком отразилось и в языке, ставшем в известной степени аморальным. В нем как печальный знак времени появились.;, слова путана, рэкетир и прочие, несущие шлейф "заграничного шика", укрывающего... истинный смысл понятий: проститутки, бандиты...».
В одном и том же языке у слов, близких по значению, коннотации также могут сильно различаться. Ср. осел (упрямство, тупость) и ишак (готовность много и безропотно работать) и другие примеры, приведенные в [Апресян 1995: 172-173].
Это свойство коннотаций, которое Ю.Д.Апресян называет капризностью и непредсказуемостью, и делает необходимой их фиксацию как особого субкомпонента полного описания означаемого лексемы.
Литература
Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М., 1974. С. 56-69.
Городецкий Б.Ю. К проблеме семантической типологии. М., 1969. С. 130-208.
Зализняк А А, Русское именное словоизменение. М., 1967. Ч, I. Гл, 1: Исходные положения.
Монелья М. Прототипические vs непрототипические предикаты: способы понимания и семантические типы лексических значений // Вестник МГУ. Филология, М., 1997. №2, С. 157-174,
Падучева Е. В, Денотативный статус именной группы и его отражение в семантическом представлении предложения'// НТИ, 1979. Сер, 2. N° 9. С.25-31,
Тати Л. Отношение грамматики к познанию // Вестник МГУ. Филология. М., 1999.Ш.
Мельчук И. А., Жолковский А. К. Толково-комбинаторный словарь современного русского языка // Wiener Slawistisher Almanach, Wien, 1984. Bd. 14,